Оригинал взят у
sergeytsvetkov в Скифы и славяне
Около 750 года до н. э. на черноморском побережье возникли первые колонии ионических городов-метрополий. Очень скоро Понт Аксинский («негостеприимный») сменил свой эпитет на Эвксинский – «гостеприимный». Литературным следствием греческой колонизации Черного моря было появление первого историко-этнографического описания северной части ойкумены, принадлежавшее Геродоту (ок. 484–425 гг. до н. э.). Более десяти лет им владела «охота к перемене мест». За это время он объездил почти все страны Передней Азии и побывал в Северном Причерноморье. Геродот наблюдал и изучал обычаи и нравы чужих народов без тени расового высокомерия, с неистощимым интересом подлинного исследователя, «чтобы прошедшие события с течением времени не пришли в забвение и великие и удивления достойные деяния как эллинов, так и варваров не остались в безвестности», – за что был причислен Плутархом (ок. 46–после 119 г. н. э.) к «филоварварам» – любителям чужого, презираемым образованными людьми того времени.
К сожалению, исконно славянские земли остались совершенно неизвестными «отцу истории».
Области за Дунаем, пишет он, «по-видимому, необитаемы и беспредельны». Он знает только одну народность, живущую севернее Дуная, а именно сигиннов, кочевое ираноязычное племя. Сигинны во времена Геродота заняли территорию почти по всему степному левобережью Дуная; на западе их земли простирались до владений адриатических венетов. Из этого можно заключить, что в V веке до н. э. области славянского поселения все еще находились к северу от почти непрерывной горной цепи – Рудных гор, Судет, Татр, Бескид и Карпат, – протянувшейся по Центральной и Восточной Европе с запада на восток.
Гораздо больше сведений Геродоту удалось собрать о Скифии и скифах.
Скифы, в VIII веке до н. э. вытеснившие из Северного Причерноморья полулегендарных киммерийцев, вызывали живой интерес у греков из-за их соседства с греческими колониями в Крыму, снабжавшими хлебом Афины и другие эллинские города-государства. Аристотель даже упрекал афинян за то, что они целые дни проводят на площади, слушая волшебные повести и рассказы людей, возвратившихся с Борисфена (Днепра). Скифы слыли по-варварски храбрым и жестоким народом: они сдирали кожу с убитых врагов и пили вино из их черепов. Сражались они как пешими, так и конными. Особенно славились скифские лучники, чьи стрелы были обмазаны ядом. В изображении образа жизни скифов античным писателям редко удавалось избежать тенденциозности: одни рисовали их людоедами, пожиравшими собственных детей, тогда как другие, наоборот, превозносили чистоту и неиспорченность скифских нравов и упрекали своих соотечественников за то, что они развращают этих невинных детей природы, приобщая их к достижениям эллинской цивилизации.
Помимо личных пристрастий, заставлявших греческих писателей выпячивать те или иные черты скифских нравов, правдивому изображению скифов мешало одно, чисто объективное затруднение. Дело в том, что греки постоянно путали скифов, принадлежавших к ираноязычным народностям, с другими народами Северного Причерноморья. Так, Гиппократ в своем трактате «О воздухе, водах и местностях» под именем скифов описал каких-то монголоидов: «Скифы походят только на самих себя: цвет кожи их желтый; тело тучное и мясистое, они безбороды, что уподобляет их мужчин женщинам» (1). Сам Геродот затруднялся сказать что-либо определенное о преобладающем в «Скифии» населении. «Численности скифов, – пишет он, – я не мог узнать с точностью, но слышал два разных суждения: по одному, их очень много, по другому, скифов собственно мало, а кроме них живут (в Скифии. – С.Ц.) и другие народы». Поэтому Геродот называет скифами то всех обитателей причерноморских степей, то только один народ, господствующий над всеми другими. При описании образа жизни скифов историк также вступает в противоречие сам с собой. Его характеристика скифов как бедного кочевого народа, не имеющего ни городов, ни укреплений, а живущего в повозках и питающегося продуктами скотоводства – мясом, кобыльим молоком, творогом и проч., тут же разрушается рассказом о скифах-пахарях, торгующим хлебом.
1. А. Блок в соответствии с «монгольской» теорией происхождения скифов, популярной в конце XIX – начале XX в., наделил их в своем известном стихотворении «раскосыми очами», каковых у них в действительности никогда не было.
Это противоречие проистекало из того, что античные писатели плохо представляли себе политическое и социальное устройство степняков. Скифское государство, представлявшее собой конфедерацию собственно скифских родов, было устроено по образцу всех прочих кочевых империй, когда одна сравнительно небольшая в численном отношении орда господствовала над чужеплеменными кочевыми ордами и оседлым населением.
Согласно Геродоту, главной скифской ордой были «царские скифы» – их самоназвание было «сколоты» (2), которых историк называет самыми доблестными и наиболее многочисленными. Всех прочих скифов они считали подвластными себе рабами. Цари скифов-сколотов одевались с поистине варварской пышностью. На одежде одного такого владыки из так называемой Куль-Обской могилы близ Керчи были пришиты 266 золотых бляшек общим весом до полутора килограммов. Кочевали сколоты в Северной Таврии. Восточнее, в соседстве с ними, жила другая орда, именуемая у Геродота скифами-кочевниками. Обе эти орды и составляли собственно скифское население Северного Причерноморья.
2. Академик Б. А. Рыбаков в своих трудах настойчиво отождествлял скифов-сколотов с протославянами. В качестве главного аргумента он использовал слово «сколотный» в значении «внебрачный сын», ссылаясь на один сюжет из древнерусских былин, повествующий о рождении у Ильи Муромца сына от степной поляницы-богатырши. Этого мальчика по имени Сокольник (или Подсокольник) его сверстники и дразнили «сколотным». Обидчики были жителями степи, следовательно, делал вывод Рыбаков, «сколоты» в их устах есть древнейшее название славян, т.е. геродотовских скифов-сколотов. Удивительно, что уважаемый ученый, увлеченный своей смелой гипотезой, не удосужился в данном случае заглянуть хотя бы в словарь Даля, где слово «сколотный» в его упомянутом значении отнесено к глаголам «сколачивать, сколотить». Таким образом, «сколотный сын», «сколоток», «сколотыш» означает то же, что и более позднее выражение «б… сын», т. е. «семибатечный» ребенок, зачатый гулящей матерью от неизвестного отца (по аналогии со «сколотным платьем» – одеждой, сшитой из нескольких лоскутов ткани). Скифы-сколоты на поверку оказываются совершенно ни при чем.
Скифия простиралась на север не очень далеко (днепровские пороги не были известны Геродоту), охватывая довольно узкую в то время степную полосу Северного Причерноморья. Но как любые другие степняки, скифы нередко отправлялись в военные набеги на своих близких и дальних соседей. Судя по археологическим находкам, они достигали на западе бассейна Одера и Эльбы, разоряя по пути славянские поселения. Территория лужицкой культуры подвергалась их нашествиям с конца VI века до н. э., и эти удары в спину, надо полагать, значительно облегчили венетам покорение славян. Археологами обнаружены характерные скифские наконечники стрел, застрявшие в валах лужицких городищ с внешней стороны. Часть городищ, относящихся к этому времени, хранит следы пожаров или разрушений, как, например, городище Вицин в Зеленогурском регионе Чехии, где помимо прочего найдены скелеты женщин и детей, погибших во время одного из скифских набегов. Вместе с тем своеобразный и изящный «звериный стиль» скифского искусства находил множество поклонников среди славянских мужчин и женщин. Многочисленные скифские украшения на местах лужицких поселений свидетельствуют о постоянных торговых сношениях славян со скифским миром Северного Причерноморья.
Торговля велась скорее всего через посредников, так как между славянами и скифами вклинились известные Геродоту племена ализонов и «скифов-земледельцев», живших где-то по течению Буга. Вероятно, это были какие-то подчиненные скифами ираноязычные народности. Далее на север простирались земли невров, за которыми, по словам Геродота, «идет уже безлюдная пустыня». Историк сетует, что проникнуть туда невозможно из-за метелей и вьюг: «Земля и воздух там полны перьев, а это-то и мешает зрению». О самих неврах Геродот рассказывает с чужих слов и очень скупо – что обычаи у них «скифские», и сами они колдуны: «…каждый невр ежегодно на несколько дней обращается в волка, а затем снова принимает человеческий облик». Впрочем, Геродот добавляет, что не верит этому, и, разумеется, правильно делает. Наверное, в данном случае до него дошли в сильно искаженном виде сведения о каком-то магическом обряде, или, быть может, обычае невров во время ежегодного религиозного праздника одеваться в волчьи шкуры. Высказывались предположения о славянской принадлежности невров, поскольку легенды об оборотнях-волкодлаках позднее были чрезвычайно распространены на Украине. Однако это маловероятно. В античной поэзии есть короткая строка с выразительным описанием невра: «...невр-супостат, в броню одевший коня». Согласимся, что невр, восседающий на бронированном коне, мало похож на древнего славянина, каким его рисуют античные источники и археология. Зато известно, что кельты были искусными металлургами и кузнецами; культ лошади был у них чрезвычайно популярен. Поэтому более естественно допустить кельтскую принадлежность геродотовских невров, связав их имя с названием кельтского племени нервиев (Nervii).
Такова Скифия и прилегающие к ней земли по сообщениям Геродота. В классическую эпоху Греции, когда сложилась и оформилась античная литературная традиция, скифы были самым могущественным и, главное, наиболее известным грекам народом варварской Европы. Поэтому впоследствии имя Скифии и скифов использовалось античными и средневековыми писателями как традиционное название Северного Причерноморья и обитателей юга нашей страны, а иногда вообще всей России и русских. Об этом писал уже Нестор: улучи и тиверцы «седяху по Днестру, по Бугу и по Днепру до самого моря; суть грады их и до сего дня; прежде эта земля звалась греками Великая Скуфь». В X веке Лев Диакон в своем описании войны князя Святослава с болгарами и византийским императором Иоанном Цимисхием назвал русов их собственным именем – 24 раза, зато скифами – 63 раза, тавроскифами – 21 и таврами – 9 раз, не упомянув при этом вообще имени славян (Сюзюмов М. Я., Иванов С. А. Комментарии к кн.: Лев Диакон. История. М., 1988. С. 182). Западноевропейцы очень долго использовали эту традицию, именуя «скифами» жителей Московского государства даже в XVI–XVII веках.
_______________________________________
Оригинал взят уsergeytsvetkov в Кельты и славяне
Кельтами (keltoi) эллины называли варварские племена Европы, которые начиная с V века до н. э. тревожили своими набегами Италию и Балканы. Римляне знали их как галлов, подразумевая под этим именем народы, обитавшие к северу и северо-западу от реки По и отделенные от германцев Рейном и Дунаем.
Кельтский этнос сформировался к VIII веку до н. э. в западном ареале культуры полей погребальных урн, на территории современной Австрии. В последующие два века кельты заселили Галлию, Британию и проникли в Испанию. Начиная с 500 года до н. э. кельтские племена становятся постоянной головной болью цивилизованных народов Средиземноморья. В V веке до н. э. они разгромили венетскую Адриатику, сровняли с землей этрусские колонии в долине реки По, на месте которых основали Милан, и в 390 году до н. э. разграбили Рим. Другая кельтская волна прокатилась вдоль Дуная и его притоков. Вскоре здесь появились мощные кельтские крепости – Виндобона (на месте венетского поселения, будущая Вена), Аррабона (Дьер), Бойодурум (Пассау), Новиодунум (Дрново), Сингидунум (Белград) и др.
III век до н. э. в Европе стал веком кельтов.
Они считались крупнейшим варварским народом после персов и скифов. Их боевые качества внушали уважение и страх. Страбон сообщает, что кельты отличались вспыльчивостью, отвагой, готовностью в любой момент вступить в схватку. Поэтому их охотно нанимали на службу. Кельтские отряды находились в составе войск сиракузского тирана Дионисия Старшего, Александра Великого, Ганнибала.
Но эти воинственные люди, как свидетельствует тот же Страбон, вовсе не были неотесанными дикарями. Археология подтверждает его слова. Памятники кельтской культуры резко выделяются из современных ей европейских «варварских» культур высокой техникой обработки железа. Можно без преувеличения сказать, что кельтские кузнецы и металлурги заложили основы европейской металлургии. Они оставили после себя сыродутные железоделательные горны, технику науглероживания, закаливания и сварки железа и стали, более семидесяти видов кузнечного и слесарного инструмента, изобретенные ими дверные замки и ключи, ножницы и кочергу. Правда, сравняться со средиземноморскими металлургами кельтским мастерам все же не удалось. По словам Плутарха, «плохо выкованные, тонкие железные мечи галлов легко гнулись и ломались...». В искусстве кельты творчески переработали этрусские и греческие мотивы и создали свой неповторимый стиль.
Грекам и римлянам пришлось вступить в смертельную схватку с кельтами, чтобы отстоять свою независимость. В начале III века до н. э. кельты обрушились на Македонию и Грецию. Под руководством своего вождя Бренны, оставившего истории свое знаменитое «горе побежденным», они, опустошая все кругом, в 279 году до н. э. достигли Дельф, где, однако, в жестоком бою потерпели поражение от греков. С той поры солнечный Аполлон, которому было посвящено дельфийское святилище, стал еще и вечным символом победы цивилизации над варварством. В свою очередь римляне в 225 году до н. э. отразили нападение кельтов на Рим, а четверть века спустя, после победы над Ганнибалом, очистили от кельтских поселенцев долину По, окончательно обезопасив себя от беспокойных северных соседей.
Но воинственная ярость кельтов не утихла. Одна группировка племени галатов около 270 года до н. э. прорвалась в Анатолию в районе современной Анкары и осела в области, получившей от них имя Галатии. Другая устремилась на восток и достигла западных районов Украины и Бессарабии – память о них сохранилась в названиях Галич, Галиция, Галичина. Между тем войска Бренны отошли из Греции на север и обосновались в Подунавье, в междуречье Савы и Моравы. Здесь возникло сильное государство скордисков с центром в Сингидунуме, которому подчинялись часть фракийских и иллирийских племен.
На последнем всплеске агрессивности в конце III – начале II века до н. э. часть кельтских племен пересекла Судеты и, оторвавшись от основного кельтского массива, поселилась в Силезии, а также в верховьях Вислы, где вошла в непосредственное соприкосновение со славянами. По подсчетам польских археологов, в Силезии и Малой Польше проживало около 10 000 кельтов. Здесь они вели себя спокойнее, не строили мощных крепостей и довольно легко смешивались с местным населением. Видимо, на их миролюбивом поведении сказалась изоляция от сородичей. Но их культурное превосходство было настолько велико, что даже эти немногочисленные колонисты оставили мощный пласт в славянской культуре.
Воздействие кельтов было чрезвычайно многогранным. Оно запечатлелось буквально на всех видах славянских бытовых изделий – от украшений и принадлежностей одежды до оружия. Глубокое влияние прослеживается в сфере духовной культуры и в языке.
Следы его обнаруживаются даже в раннесредневековых древностях славян. Так, остатки языческого культового сооружения IX–X веков в Гросс Радене (округ Шверина) и подобного ему храмового строения VII–VIII веков в Фельберге (округ Нойбранденбург) находят аналогии в кельтском культовом строительстве. Немецкий писатель XII века Гельмольд сообщает, что бог Прове славянского племени вагров стоял на большом дубе, около которого на земле были расставлены около тысячи идолов с тремя лицами и больше. Трехликие божества характерны именно для религиозных представлений кельтов: Проксима – богиня рода, Дервона – фея дубовой рощи, Нискья – богиня воды и др. По словам того же Гельмольда, славянскому божеству Святовиту нередко приносили в жертву христианских пленников, которых сажали верхом на лошадь в полной сбруе. Лошадь в свою очередь привязывали четырьмя ногами к четырем сваям и, разложив по обеим сторонам костры, сжигали живым животное и всадника. Подобные обряды были неизвестны славянским племенам за пределами балтийского региона. Но вот у кельтов (галлов) существовал культ богини Эпоны, чье имя буквально означает «Божественная лошадь»; на многих кельтских монетах можно видеть обнаженную женщину верхом на лошади, победоносно размахивающую мечом или копьем. С человеческими жертвоприношениями у галлов римляне боролись больше столетия – до первых десятилетий императорской эпохи. Еще Цезарь писал, что «кельты – рабы суеверий», которые, дабы сохранить в битве свои жизни, приносят перед сражением в жертву пленников или рабов. Страбон рассказывает о жестоких обрядах кельтских жрецов-друидов: «...несчастных жертв могли убивать стрелами, сажать на кол в храмах или сооружать из деревьев и соломы колосс, бросать туда домашний скот, всевозможных диких животных и людей и сжигать все это в качестве подношений». Под давлением римлян, запрещавших человеческие жертвоприношения, друиды выработали компромиссный обряд сожжения чучела в день летнего солнцестояния, сохранившийся во Франции до времен «короля-солнца» Людовика XIV. Вообще обряд сожжения соломенного чучела в день Ивана Купалы стойко держался впоследствии именно в ареале древнейшего расселения кельтских племен, а также у славян.
Впрочем, на вопрос о религиозном влиянии кельтов на славян можно посмотреть и под иным углом зрения. Не исключено, что кельты сами выступали только как посредники в передаче более древних, венетских религиозных представлений и обрядов, с которыми славяне к тому времени были хорошо знакомы, так сказать, из первых рук. Тот же обряд сжигания жертвы вместе с конем, являющийся частным проявлением культа лошади, может восходить к венетам, прославленным в древности коневодам. В античной Европе существовал особый «венетский» способ отбора и дрессировки этих животных. Хеттский бог Пирвас, послуживший прототипом славянского Перуна, изображался стоящим на лошади. Во времена Страбона адриатические венеты приносили в жертву богу Диомеду белого коня. Белый конь был посвящен также славянскому Святовиту: наблюдая за ним, жрец, в частности, объявлял или отлагал войну. В XII века балтийские славяне-венды, отправляясь в морской поход, брали с собой на корабли в качестве талисмана живых коней.
Об этих аналогиях следует, однако, заметить, что сравнительно-исторический метод при всем блеске подобных сопоставлений больше рискован, нежели продуктивен, и, как правило, должен ограничиться простым указанием на зафиксированную культурную традицию, избегая категорических утверждений о ее первоистоках и определяющих влияниях.
К началу христианской эры немногочисленная группировка кельтов полностью растворились в славянском населении. Но их культурный опыт (прежде всего в металлургии) не пропал и был творчески усвоен славянами. В соседних районах повсеместно развивались специализированные центры по добыче и обработке железа и изготовлению гончарной посуды (хотя лепная посуда преобладала). В одном только Свентокшицком районе современной Польши, где в античную эпоху особенно процветала добыча железа, археологи открыли 95 металлургических комплексов, насчитывающих свыше 4000 сыродутных горнов. Продукция древних славянских металлургов удовлетворяла не только местные нужды, но и экспортировалась в римские провинции. Кельтское влияние продолжало сказываться в похоронном обряде: хотя в целом он продолжал славянскую традицию захоронения кремированных покойников в могильных курганах, однако изломанные наконечники копий, лезвия кинжалов, мечей указывают на связь с похоронным ритуалом кельтов, которые подобным образом «умерщвляли» принадлежавшее покойному оружие.
Скачать книгу можно тут http://padabum.com/d.php?id=31312
Также можно ознакомиться с книгой Валентина Седова по этому же вопросу
Гораздо больше сведений Геродоту удалось собрать о Скифии и скифах.
Скифы, в VIII веке до н. э. вытеснившие из Северного Причерноморья полулегендарных киммерийцев, вызывали живой интерес у греков из-за их соседства с греческими колониями в Крыму, снабжавшими хлебом Афины и другие эллинские города-государства. Аристотель даже упрекал афинян за то, что они целые дни проводят на площади, слушая волшебные повести и рассказы людей, возвратившихся с Борисфена (Днепра). Скифы слыли по-варварски храбрым и жестоким народом: они сдирали кожу с убитых врагов и пили вино из их черепов. Сражались они как пешими, так и конными. Особенно славились скифские лучники, чьи стрелы были обмазаны ядом. В изображении образа жизни скифов античным писателям редко удавалось избежать тенденциозности: одни рисовали их людоедами, пожиравшими собственных детей, тогда как другие, наоборот, превозносили чистоту и неиспорченность скифских нравов и упрекали своих соотечественников за то, что они развращают этих невинных детей природы, приобщая их к достижениям эллинской цивилизации.
Помимо личных пристрастий, заставлявших греческих писателей выпячивать те или иные черты скифских нравов, правдивому изображению скифов мешало одно, чисто объективное затруднение. Дело в том, что греки постоянно путали скифов, принадлежавших к ираноязычным народностям, с другими народами Северного Причерноморья. Так, Гиппократ в своем трактате «О воздухе, водах и местностях» под именем скифов описал каких-то монголоидов: «Скифы походят только на самих себя: цвет кожи их желтый; тело тучное и мясистое, они безбороды, что уподобляет их мужчин женщинам» (1). Сам Геродот затруднялся сказать что-либо определенное о преобладающем в «Скифии» населении. «Численности скифов, – пишет он, – я не мог узнать с точностью, но слышал два разных суждения: по одному, их очень много, по другому, скифов собственно мало, а кроме них живут (в Скифии. – С.Ц.) и другие народы». Поэтому Геродот называет скифами то всех обитателей причерноморских степей, то только один народ, господствующий над всеми другими. При описании образа жизни скифов историк также вступает в противоречие сам с собой. Его характеристика скифов как бедного кочевого народа, не имеющего ни городов, ни укреплений, а живущего в повозках и питающегося продуктами скотоводства – мясом, кобыльим молоком, творогом и проч., тут же разрушается рассказом о скифах-пахарях, торгующим хлебом.
1. А. Блок в соответствии с «монгольской» теорией происхождения скифов, популярной в конце XIX – начале XX в., наделил их в своем известном стихотворении «раскосыми очами», каковых у них в действительности никогда не было.
Это противоречие проистекало из того, что античные писатели плохо представляли себе политическое и социальное устройство степняков. Скифское государство, представлявшее собой конфедерацию собственно скифских родов, было устроено по образцу всех прочих кочевых империй, когда одна сравнительно небольшая в численном отношении орда господствовала над чужеплеменными кочевыми ордами и оседлым населением.
Согласно Геродоту, главной скифской ордой были «царские скифы» – их самоназвание было «сколоты» (2), которых историк называет самыми доблестными и наиболее многочисленными. Всех прочих скифов они считали подвластными себе рабами. Цари скифов-сколотов одевались с поистине варварской пышностью. На одежде одного такого владыки из так называемой Куль-Обской могилы близ Керчи были пришиты 266 золотых бляшек общим весом до полутора килограммов. Кочевали сколоты в Северной Таврии. Восточнее, в соседстве с ними, жила другая орда, именуемая у Геродота скифами-кочевниками. Обе эти орды и составляли собственно скифское население Северного Причерноморья.
2. Академик Б. А. Рыбаков в своих трудах настойчиво отождествлял скифов-сколотов с протославянами. В качестве главного аргумента он использовал слово «сколотный» в значении «внебрачный сын», ссылаясь на один сюжет из древнерусских былин, повествующий о рождении у Ильи Муромца сына от степной поляницы-богатырши. Этого мальчика по имени Сокольник (или Подсокольник) его сверстники и дразнили «сколотным». Обидчики были жителями степи, следовательно, делал вывод Рыбаков, «сколоты» в их устах есть древнейшее название славян, т.е. геродотовских скифов-сколотов. Удивительно, что уважаемый ученый, увлеченный своей смелой гипотезой, не удосужился в данном случае заглянуть хотя бы в словарь Даля, где слово «сколотный» в его упомянутом значении отнесено к глаголам «сколачивать, сколотить». Таким образом, «сколотный сын», «сколоток», «сколотыш» означает то же, что и более позднее выражение «б… сын», т. е. «семибатечный» ребенок, зачатый гулящей матерью от неизвестного отца (по аналогии со «сколотным платьем» – одеждой, сшитой из нескольких лоскутов ткани). Скифы-сколоты на поверку оказываются совершенно ни при чем.
Скифия простиралась на север не очень далеко (днепровские пороги не были известны Геродоту), охватывая довольно узкую в то время степную полосу Северного Причерноморья. Но как любые другие степняки, скифы нередко отправлялись в военные набеги на своих близких и дальних соседей. Судя по археологическим находкам, они достигали на западе бассейна Одера и Эльбы, разоряя по пути славянские поселения. Территория лужицкой культуры подвергалась их нашествиям с конца VI века до н. э., и эти удары в спину, надо полагать, значительно облегчили венетам покорение славян. Археологами обнаружены характерные скифские наконечники стрел, застрявшие в валах лужицких городищ с внешней стороны. Часть городищ, относящихся к этому времени, хранит следы пожаров или разрушений, как, например, городище Вицин в Зеленогурском регионе Чехии, где помимо прочего найдены скелеты женщин и детей, погибших во время одного из скифских набегов. Вместе с тем своеобразный и изящный «звериный стиль» скифского искусства находил множество поклонников среди славянских мужчин и женщин. Многочисленные скифские украшения на местах лужицких поселений свидетельствуют о постоянных торговых сношениях славян со скифским миром Северного Причерноморья.
Торговля велась скорее всего через посредников, так как между славянами и скифами вклинились известные Геродоту племена ализонов и «скифов-земледельцев», живших где-то по течению Буга. Вероятно, это были какие-то подчиненные скифами ираноязычные народности. Далее на север простирались земли невров, за которыми, по словам Геродота, «идет уже безлюдная пустыня». Историк сетует, что проникнуть туда невозможно из-за метелей и вьюг: «Земля и воздух там полны перьев, а это-то и мешает зрению». О самих неврах Геродот рассказывает с чужих слов и очень скупо – что обычаи у них «скифские», и сами они колдуны: «…каждый невр ежегодно на несколько дней обращается в волка, а затем снова принимает человеческий облик». Впрочем, Геродот добавляет, что не верит этому, и, разумеется, правильно делает. Наверное, в данном случае до него дошли в сильно искаженном виде сведения о каком-то магическом обряде, или, быть может, обычае невров во время ежегодного религиозного праздника одеваться в волчьи шкуры. Высказывались предположения о славянской принадлежности невров, поскольку легенды об оборотнях-волкодлаках позднее были чрезвычайно распространены на Украине. Однако это маловероятно. В античной поэзии есть короткая строка с выразительным описанием невра: «...невр-супостат, в броню одевший коня». Согласимся, что невр, восседающий на бронированном коне, мало похож на древнего славянина, каким его рисуют античные источники и археология. Зато известно, что кельты были искусными металлургами и кузнецами; культ лошади был у них чрезвычайно популярен. Поэтому более естественно допустить кельтскую принадлежность геродотовских невров, связав их имя с названием кельтского племени нервиев (Nervii).
Такова Скифия и прилегающие к ней земли по сообщениям Геродота. В классическую эпоху Греции, когда сложилась и оформилась античная литературная традиция, скифы были самым могущественным и, главное, наиболее известным грекам народом варварской Европы. Поэтому впоследствии имя Скифии и скифов использовалось античными и средневековыми писателями как традиционное название Северного Причерноморья и обитателей юга нашей страны, а иногда вообще всей России и русских. Об этом писал уже Нестор: улучи и тиверцы «седяху по Днестру, по Бугу и по Днепру до самого моря; суть грады их и до сего дня; прежде эта земля звалась греками Великая Скуфь». В X веке Лев Диакон в своем описании войны князя Святослава с болгарами и византийским императором Иоанном Цимисхием назвал русов их собственным именем – 24 раза, зато скифами – 63 раза, тавроскифами – 21 и таврами – 9 раз, не упомянув при этом вообще имени славян (Сюзюмов М. Я., Иванов С. А. Комментарии к кн.: Лев Диакон. История. М., 1988. С. 182). Западноевропейцы очень долго использовали эту традицию, именуя «скифами» жителей Московского государства даже в XVI–XVII веках.
_______________________________________
Оригинал взят у
sergeytsvetkov в Кельты и славянеКельтами (keltoi) эллины называли варварские племена Европы, которые начиная с V века до н. э. тревожили своими набегами Италию и Балканы. Римляне знали их как галлов, подразумевая под этим именем народы, обитавшие к северу и северо-западу от реки По и отделенные от германцев Рейном и Дунаем.
Кельтский этнос сформировался к VIII веку до н. э. в западном ареале культуры полей погребальных урн, на территории современной Австрии. В последующие два века кельты заселили Галлию, Британию и проникли в Испанию. Начиная с 500 года до н. э. кельтские племена становятся постоянной головной болью цивилизованных народов Средиземноморья. В V веке до н. э. они разгромили венетскую Адриатику, сровняли с землей этрусские колонии в долине реки По, на месте которых основали Милан, и в 390 году до н. э. разграбили Рим. Другая кельтская волна прокатилась вдоль Дуная и его притоков. Вскоре здесь появились мощные кельтские крепости – Виндобона (на месте венетского поселения, будущая Вена), Аррабона (Дьер), Бойодурум (Пассау), Новиодунум (Дрново), Сингидунум (Белград) и др.
III век до н. э. в Европе стал веком кельтов.
Они считались крупнейшим варварским народом после персов и скифов. Их боевые качества внушали уважение и страх. Страбон сообщает, что кельты отличались вспыльчивостью, отвагой, готовностью в любой момент вступить в схватку. Поэтому их охотно нанимали на службу. Кельтские отряды находились в составе войск сиракузского тирана Дионисия Старшего, Александра Великого, Ганнибала.
Но эти воинственные люди, как свидетельствует тот же Страбон, вовсе не были неотесанными дикарями. Археология подтверждает его слова. Памятники кельтской культуры резко выделяются из современных ей европейских «варварских» культур высокой техникой обработки железа. Можно без преувеличения сказать, что кельтские кузнецы и металлурги заложили основы европейской металлургии. Они оставили после себя сыродутные железоделательные горны, технику науглероживания, закаливания и сварки железа и стали, более семидесяти видов кузнечного и слесарного инструмента, изобретенные ими дверные замки и ключи, ножницы и кочергу. Правда, сравняться со средиземноморскими металлургами кельтским мастерам все же не удалось. По словам Плутарха, «плохо выкованные, тонкие железные мечи галлов легко гнулись и ломались...». В искусстве кельты творчески переработали этрусские и греческие мотивы и создали свой неповторимый стиль.
Грекам и римлянам пришлось вступить в смертельную схватку с кельтами, чтобы отстоять свою независимость. В начале III века до н. э. кельты обрушились на Македонию и Грецию. Под руководством своего вождя Бренны, оставившего истории свое знаменитое «горе побежденным», они, опустошая все кругом, в 279 году до н. э. достигли Дельф, где, однако, в жестоком бою потерпели поражение от греков. С той поры солнечный Аполлон, которому было посвящено дельфийское святилище, стал еще и вечным символом победы цивилизации над варварством. В свою очередь римляне в 225 году до н. э. отразили нападение кельтов на Рим, а четверть века спустя, после победы над Ганнибалом, очистили от кельтских поселенцев долину По, окончательно обезопасив себя от беспокойных северных соседей.
Но воинственная ярость кельтов не утихла. Одна группировка племени галатов около 270 года до н. э. прорвалась в Анатолию в районе современной Анкары и осела в области, получившей от них имя Галатии. Другая устремилась на восток и достигла западных районов Украины и Бессарабии – память о них сохранилась в названиях Галич, Галиция, Галичина. Между тем войска Бренны отошли из Греции на север и обосновались в Подунавье, в междуречье Савы и Моравы. Здесь возникло сильное государство скордисков с центром в Сингидунуме, которому подчинялись часть фракийских и иллирийских племен.
На последнем всплеске агрессивности в конце III – начале II века до н. э. часть кельтских племен пересекла Судеты и, оторвавшись от основного кельтского массива, поселилась в Силезии, а также в верховьях Вислы, где вошла в непосредственное соприкосновение со славянами. По подсчетам польских археологов, в Силезии и Малой Польше проживало около 10 000 кельтов. Здесь они вели себя спокойнее, не строили мощных крепостей и довольно легко смешивались с местным населением. Видимо, на их миролюбивом поведении сказалась изоляция от сородичей. Но их культурное превосходство было настолько велико, что даже эти немногочисленные колонисты оставили мощный пласт в славянской культуре.
Воздействие кельтов было чрезвычайно многогранным. Оно запечатлелось буквально на всех видах славянских бытовых изделий – от украшений и принадлежностей одежды до оружия. Глубокое влияние прослеживается в сфере духовной культуры и в языке.
Следы его обнаруживаются даже в раннесредневековых древностях славян. Так, остатки языческого культового сооружения IX–X веков в Гросс Радене (округ Шверина) и подобного ему храмового строения VII–VIII веков в Фельберге (округ Нойбранденбург) находят аналогии в кельтском культовом строительстве. Немецкий писатель XII века Гельмольд сообщает, что бог Прове славянского племени вагров стоял на большом дубе, около которого на земле были расставлены около тысячи идолов с тремя лицами и больше. Трехликие божества характерны именно для религиозных представлений кельтов: Проксима – богиня рода, Дервона – фея дубовой рощи, Нискья – богиня воды и др. По словам того же Гельмольда, славянскому божеству Святовиту нередко приносили в жертву христианских пленников, которых сажали верхом на лошадь в полной сбруе. Лошадь в свою очередь привязывали четырьмя ногами к четырем сваям и, разложив по обеим сторонам костры, сжигали живым животное и всадника. Подобные обряды были неизвестны славянским племенам за пределами балтийского региона. Но вот у кельтов (галлов) существовал культ богини Эпоны, чье имя буквально означает «Божественная лошадь»; на многих кельтских монетах можно видеть обнаженную женщину верхом на лошади, победоносно размахивающую мечом или копьем. С человеческими жертвоприношениями у галлов римляне боролись больше столетия – до первых десятилетий императорской эпохи. Еще Цезарь писал, что «кельты – рабы суеверий», которые, дабы сохранить в битве свои жизни, приносят перед сражением в жертву пленников или рабов. Страбон рассказывает о жестоких обрядах кельтских жрецов-друидов: «...несчастных жертв могли убивать стрелами, сажать на кол в храмах или сооружать из деревьев и соломы колосс, бросать туда домашний скот, всевозможных диких животных и людей и сжигать все это в качестве подношений». Под давлением римлян, запрещавших человеческие жертвоприношения, друиды выработали компромиссный обряд сожжения чучела в день летнего солнцестояния, сохранившийся во Франции до времен «короля-солнца» Людовика XIV. Вообще обряд сожжения соломенного чучела в день Ивана Купалы стойко держался впоследствии именно в ареале древнейшего расселения кельтских племен, а также у славян.
Впрочем, на вопрос о религиозном влиянии кельтов на славян можно посмотреть и под иным углом зрения. Не исключено, что кельты сами выступали только как посредники в передаче более древних, венетских религиозных представлений и обрядов, с которыми славяне к тому времени были хорошо знакомы, так сказать, из первых рук. Тот же обряд сжигания жертвы вместе с конем, являющийся частным проявлением культа лошади, может восходить к венетам, прославленным в древности коневодам. В античной Европе существовал особый «венетский» способ отбора и дрессировки этих животных. Хеттский бог Пирвас, послуживший прототипом славянского Перуна, изображался стоящим на лошади. Во времена Страбона адриатические венеты приносили в жертву богу Диомеду белого коня. Белый конь был посвящен также славянскому Святовиту: наблюдая за ним, жрец, в частности, объявлял или отлагал войну. В XII века балтийские славяне-венды, отправляясь в морской поход, брали с собой на корабли в качестве талисмана живых коней.
Об этих аналогиях следует, однако, заметить, что сравнительно-исторический метод при всем блеске подобных сопоставлений больше рискован, нежели продуктивен, и, как правило, должен ограничиться простым указанием на зафиксированную культурную традицию, избегая категорических утверждений о ее первоистоках и определяющих влияниях.
К началу христианской эры немногочисленная группировка кельтов полностью растворились в славянском населении. Но их культурный опыт (прежде всего в металлургии) не пропал и был творчески усвоен славянами. В соседних районах повсеместно развивались специализированные центры по добыче и обработке железа и изготовлению гончарной посуды (хотя лепная посуда преобладала). В одном только Свентокшицком районе современной Польши, где в античную эпоху особенно процветала добыча железа, археологи открыли 95 металлургических комплексов, насчитывающих свыше 4000 сыродутных горнов. Продукция древних славянских металлургов удовлетворяла не только местные нужды, но и экспортировалась в римские провинции. Кельтское влияние продолжало сказываться в похоронном обряде: хотя в целом он продолжал славянскую традицию захоронения кремированных покойников в могильных курганах, однако изломанные наконечники копий, лезвия кинжалов, мечей указывают на связь с похоронным ритуалом кельтов, которые подобным образом «умерщвляли» принадлежавшее покойному оружие.
Скачать книгу можно тут http://padabum.com/d.php?id=31312
Также можно ознакомиться с книгой Валентина Седова по этому же вопросу
Седов В.В. Славяне в древности. Москва: Издательство «Научно-производственное благотворительное общество «Фонд археологии», 1994. — 344 с. Не забудьте, что книга выпущена 20 лет назад, что-то изменилось, добавилось.
Книга посвящена проблеме становления славян и их ранней истории. Она охватывает период от II тысячелетия до н. э. по середину I тысячелетия н. э. В начале этого периода в Средней Европе существовала древнеевропейская общность, из которой образовались кельты, италики, иллирийцы, германцы и славяне. Завершается он «великим переселением народов». В течение указанного времени культура славян развивалась при взаимодействии с кельтами, германцами, скифо-сарматами и другими древними этносами, испытала влияние провинциальноримской цивилизации.
http://arheologija.ru/sedov-slavyane-v-drevnosti/